Проданные годы [Роман в новеллах] - Юозас Балтушис

Впрочем, и с отличной характеристикой он чуть не год ходил без работы, ища хотя бы поденного заработка, пока не устроился рабочим в типографию.

Духовная жизнь рабочей среды, ее революционные настроения, связь с передовыми литераторами способствовали окончательному утверждению начинающего писателя в своем призвании. Он отнесся к этому призванию совестливо. Первую книжку «Неделя начинается хорошо» он выпустил только через восемь лет после опубликования первого рассказа. И вошло в нее всего восемь рассказов, написанных за эти годы.

Опубликовать книгу не согласилось ни одно буржуазное издательство, она была набрана и отпечатана без разрешения хозяина типографии рабочими, товарищами автора. На сборник рассказов писателя-самоучки в печати неожиданно появилось более сорока рецензий. Одна из них принадлежала замечательному писателю-реалисту Пятрасу Цвирке.

В 30-х годах литературная жизнь Литвы, как и во всяком буржуазном государстве, была весьма пестрой. Впрочем, прямых песнопевцев сметоновского самовластия и фашиствующего режима находилось мало. Но были писатели, которые бежали от мрачной действительности, метались, искали пути и не находили. Были и такие, которые хватались за вычурность формы.

В этой сумятице пролагало себе дорогу здоровое реалистическое направление, опиравшееся на демократические традиции родной литературы, сплачивавшее писателей антифашистского лагеря. Антифашистские настроения в литературе особенно возросли в связи с ростом массовых стачек, забастовок, крупных выступлении безработных в начале 30-х годов. Массовое крестьянское движение 1935 года и жестокая расправа над восставшими еще более усилили приток прогрессивных литераторов в лагерь демократический, антифашистский.

Вдохновляющую роль в его работе играли успехи советской литературы, ее художественные открытия, ее воинствующая партийность. Тридцатые годы, когда победа социализма в Советской стране стала очевидной даже для самых отъявленных скептиков и злопыхателей за рубежом, отозвались в литовской литературе ростом и консолидацией всех честных, прогрессивных сил. В 1930–1931 годы во весь голос заявила о себе журналом «Трячас Фронтас» («Третий фронт») группа молодых антифашистских писателей — Пятрас Цвирка, решительно порвавшая с буржуазной поэзией Саломея Нерис, Антанас Венцлова, Костас Корсакас, Йонас Шимкус и другие. Через год журнал закрыли, но в середине 30-х годов начал выходить новый журнал «Литература», вскоре также запрещенный цензурой. Его сменили альманахи «Прошвайсте» («Проблески»). Разоблачение сметоновского режима, призыв к активному сопротивлению крепли с каждым годом.

Именно в эту пору рабочий-печатник Юозас Балтушис и формировался как писатель реалистического лагеря. В ту пору, когда звучали полные веры в победу рабочего класса стихи поэта-коммуниста Витаутаса Монтвилы, когда ровесник Балтушиса Пятрас Цвирка заявил о себе как выдающийся прозаик, автор ныне известных и русскому читателю романов «Франк Крук» и «Земля кормилица». Пятрас Цвирка, как я уже говорил, был в числе рецензентов книжечки рассказов начинающего Балтушиса.

Чем же эта маленькая книжечка коротких рассказов пленила видного романиста, а также десятки других рецензентов?

В рассказах молодого писателя правдиво изображалась жизнь рабочих и батраков. Однако чем-чем, а правдивым изображением тяжелой жизни трудового люда не так легко удивить в литературе, которая, начиная с ее основоположника Крнстионаса Донелайтиса, успешно развивала реалистические принципы изображения тружеников, отличаясь богатством типов и доскональным знанием быта. В той литературе, где еще Жеймате окружила образы бедняков поэтическим сочувствием и глубокой симпатией. И где Пятрас Цвирка в романе «Земля кормилица» уже открывал новые пути литовской прозы, показывая жизнь буржуазной литовской деревни в революционном развитии.

Особый облик ранних, еще не всегда художественно равноценных рассказов Ю. Балтушиса создавался, думается, своего рода сплавом демократической художественной традиции и их активным, наступательным характером, сплавом, характерным для литературы, нащупывавшей в эти годы пути к социалистическому реализму. Жизнь своих героев он изображал с теми тонко подмеченными особенностями быта, какой был характерен для фашиствующего режима небольшой страны, где откровенно циничная власть хозяев и бесправие обездоленных низов приобретают как бы крайние формы и где настроения социального протеста низов нарастают с каждым днем. Рассказы Балтушиса дышали гневом и непримиримостью. В начинающем авторе обнаружились задатки незаурядного новеллиста. Это чувствовалось и в умении владеть родной речью так, чтобы малыми средствами добиться большого эмоционального эффекта.

Русский читатель вряд ли знаком с ранними рассказами Балтушиса, и потому я беру на себя смелость более подробно остановиться на одном из них. Самом коротком. Название в буквальном переводе прозвучит так: «Я уже не пастушка» (1933). Однако в русском языке слово пастушка, как и пастушок, приобрело даже не столько ласкательный, сколько оперно-пасторальный оттенок, «пастушки и пастушки» — это что-то сугубо театральное: «Мой миленький дружок, любезный пастушок!» Пастушка в буржуазной Литве — это ребенок, подвергнутый самой жестокой и беспощадной эксплуатации. Нет более жестокой участи, чем эта самая низшая ступень батрачества. Вспомните, какова жизнь Ализаса, Аквили, самого героя прочитанного вами романа.

Героиня раннего рассказа «Я уже не пастушка» отнюдь не Аквиля с ее гордым, самостоятельным характером. Это несчастная, забитая девочка, вконец измученная непосильной работой, низведенная до положения рабыни. Но у нее есть своя мечта. Как о величайшем счастье, как об освобождении, мечтает она о том дне, когда наконец подрастет и станет не пастушкой, а… батрачкой. Ей не пришлось дожить до «светлого» дня. Лишь в предсмертном бреду ей кажется, что желанная мечта осуществилась, и она умирает со словами: «Я уже не пастушка!» Прозаический пересказ не может передать той силы, с которой писатель выразил трагизм существования своей маленькой героини. Могу только сказать, что автор вовсе не сентиментален, мечта девочки о счастье столь трагична в самой сути своей, образ написан так разгневанно, что не жалкое сочувствие, а жажду возмездия, отмщения за поруганную судьбу ребенка пробуждает в сердце этот рассказ.

Книга «Неделя начинается хорошо» вышла в свет в 1940 году, который коренным образом изменил и жизнь ее автора, и судьбу его народа. Борьба литовского народа привела к свержению ненавистного буржуазного режима. Установление Советской власти, вхождение Литвы в братскую семью советских республик открыло перед писателями ликующие горизонты свободного творчества и участия в строительстве советской жизни. Естественно, вчерашний рабочий оказался в числе тех, кто деятельно включился в созидание новых форм жизни. На страницах газет один за другим появляются его едкие фельетоны, обличающие националистов, приспособленцев, обывателей, и очерки, в которых писатель стремится уловить и запечатлеть черты нового общества.

Балтушису только что минуло тридцать лет. Счастливая пора энергического расцвета творческих сил, тем более счастливая, что сбылось то, о чем он мечтал, за что боролся половину жизни. «На середине жизни нашей трудной» — писал Данте…

Знойным летом 1941 года в бездорожной русской степи стояло несколько человек, растерянно прислушиваясь к удручающему безмолвию. Далеко на западе, в Белоруссии, неумолчно гремели орудия, шло невиданное сражение со вторгшимися в советскую страну фашистскими оккупантами. А еще дальше трепетала, обливаясь кровью, родная Литва, где в тюрьмах и застенках гестапо пытали и расстреливали лучших сынов и дочерей народа.

«И потому так странно теперь стоять здесь в тихой степи. Словно выбросило нас из мощного потока, донесшего от Литвы до Саратовской области, и мы оказались на берегу, как ненужные щепки».

Такой скорбной, щемящей сердце нотой начнет Ю. Балтушис свой рассказ «Белый клевер» (1943), рассказ, удивляющий емкостью содержания. При первом чтении он кажется как бы бесхитростным очерком о том, как группа эвакуировавшихся литовцев в первые месяцы войны участвует в полевых работах русского колхоза, расположенного в глубоком тылу. Но чем больше вчитываешься в рассказ, тем яснее чувствуешь, как многое скрывается за внешней, мнимо описательной манерой, в каких глубоких связях и опосредствованиях раскрывает писатель сложную действительность и духовный мир своих героев, какие чувства жили и боролись в их сердцах, сколь благодетельным для укрепления в них воли к борьбе было общение и совместный труд с русскими людьми.

Будет ли это книга по истории Литвы, очерк боевого пути литовского соединения Советской Армии или даже история литовской литературы, в которую в годы войны литовские писатели, и вынужденные скрываться в подполье, и работавшие для победы в Москве и других городах, вписали одну из самых мужественных страниц — словом, будь это любая книга о военном периоде, в ней всегда значительное место займет объяснение того, что годы тяжелейших испытаний были одновременно годами укрепления братской дружбы, взаимного постижения и узнавания друг друга, присяги на верность общим идеалам.